В советское время в Киеве существовало Киевское высшее общевойсковое командное училище (КВОКУ), которое готовило кадры для военной и агентурной разведки. Это было самое «крутое» и престижное училище подобного рода. В свое время, выпускниками училища были: генералы Панфилов и Ватутин, министры обороны Украины и Беларуси, Владимир Резун (ныне писатель Виктор Суворов), беглый экс-нардеп Александр Онищенко, один из фигурантов дела по сбитому над Донбассом малайзийскому Боингу, якобы «отравитель» президента Ющенко и многие другие. Выпускники училища были везде, где воевал СССР, участвовали в конфликтах в бывших республиках Союза, а сейчас даже находятся по обе стороны ситуации на Востоке Украины… В 1992 году училища не стало, столько разведчиков независимой Украине уже было не нужно…
Об истории вуза, насколько сложно туда было попасть и учиться, и о том, как сложилась судьба его выпускников рассказал автор семитомника «Киевское общевойсковое», выпускник 1983 года — Юрий Селютин.
— Юрий, так как это всё-таки был серьёзный военный вуз, остались ли какие-то тайны, о которых нельзя говорить? Или уже прошло много времени, и уже всё равно?
— Есть индивидуальные тайны выпускников, которые связаны с их работой и службой после училища, а большой тайны об училище уже нет.
— То есть, кого учили, чему учили — уже не является каким-то секретом?
— Я думаю, что уже нет.
— Если взять в рамках Советского Союза, насколько это был «крутой» вуз?
— Это было единственное военное училище, которое готовило войсковых разведчиков.
— Только разведчиков?
— На каждом курсе было два факультета: один готовил офицеров мотострелковых подразделений, а второй факультет готовил офицеров разведывательных подразделений. Это были военные войсковые разведчики, хотя некоторые потом уходили уже в агентурную разведку.
— Военные разведчики «работали» по СССР, или за границей тоже?
— Есть две разведки. Фронтовая разведка (военная) — это те разведчики, кто непосредственно на фронте ведёт разведывательную деятельность. А есть агентурная разведка. В агентурную разведку шли только люди, которые оканчивали Академию Советской Армии.
— То есть напрямую туда нельзя было попасть, нужно было ещё что-то закончить?
— Конечно. Академию Советской Армии, один из факультетов, и ты тогда уходил в агентурную разведку.
— А что это за Академия и где она находится?
— Она находится в Москве.
— Получается, из Москвы направлялись все в Киев?
— Нет. В училище поступали выпускники средних и специальных школ, выпускники суворовских училищ, солдаты и сержанты срочной службы. Обучение длилось четыре года. После того как курсант успешно сдавал выпускные экзамены, ему присваивали воинское звание «лейтенант», выдавали диплом об окончании училища по одной из специальностей и направляли в воинскую часть для прохождения службы, как правило, командовать взводом — разведывательным или мотострелковым.
— С разведчиками понятно, а мотострелковая специальность — что это?
— Проще — это пехота. Вот два диплома с отличием наших выпускников. Первый диплом — мотострелка, второй — разведчика.
— В целом, что за люди приходили учиться в КВОКУ?
— Романтики, я думаю. Тогда профессия офицера была престижной и почётной, и конкурс был примерно 20 человек на место, но проходной балл был не очень высокий. При этом абитуриентов очень тщательно обследовали медицинские комиссии. Например, когда я поступал в Свердловское суворовское училище, я прошёл городскую, следом областную медицинскую комиссию и третью уже в училище. На областной медкомиссии меня чуть не «срезали», так как обнаружили, что один носослёзный канал был сужен. И мне сказали: «Всё, товарищ, ты не годен для поступления в суворовское училище». Но тогда всё обошлось благополучно: канал открылся на моё счастье.
— А какие были дисциплины, они были для всех одинаковые?
— Нет, все зависело от специальности. Например, разведчики вместо «инженерных» дисциплин: математики, физики, химии, начертательной геометрии, теоретической механики, сопромата, технологии металлов, электротехники, гидравлики, усиленно изучали иностранный язык.
— Какой-то определённый или на выбор?
— Ну, куда попадёшь. Все, кто успешно сдавал вступительные экзамены, попадали на мандатную комиссию — финальное собеседование, где и решался вопрос будущей специализации. В училище изучали английский, немецкий, французский, китайский, иногда был испанский. В моё время, 1979-1983 года, в нашей разведывательной роте было 6 взводов — два взвода изучали английский язык, один — немецкий, один — французский, два взвода постигали китайский язык. Но в разные годы эта пропорция была разная.
— Хорошо, ты можешь коротко со своей стороны рассказать историю вуза?
— Во-первых, сегодня я делю всё, что происходило в училище и за его пределами, на две истории — официальную и неофициальную. Официальная история расписана в трёх книгах и в Историческом формуляре училища. Книжная история — героическая, написанная в классическом советском стиле. Книги писали офицеры командования и политотдела училища, кафедры марксизма-ленинизма, а издавались книги в очень ограниченных тиражах в типографии Киевского Краснознамённого военного округа. История в Историческом формуляре — сухая, лаконичная. Я недавно к сотой годовщине образования училища выпустил семитомник «Киевское общевойсковое». В первый том вошла вся официальная история училища. А вот неофициальная история зиждется на воспоминаниях выпускников; ей посвящён седьмой том.
История училища началась в 1918 году. В Арзамасе по инициативе Революционного Военного Совета Восточного фронта согласно Приказу № 139 от 7 декабря 1918 года были открыты курсы красных офицеров при штабе Восточного фронта. Дата начала занятий на этих курсах — 15 декабря, является днём рождения училища.
В 1921 году училище после смены нескольких мест дислокации — Симбирск, Самара, Ташкент, было переведено в Киев.
К 1924 году — это уже элитное училище — Киевская объединённая школа командиров РККА, и там готовили действительно будущих генералов. В школу приходили учиться уже обстрелянные Гражданской войной полевые командиры. В общем серьёзная была школа. Например, анализируя количество найденных нами генералов, в 1927 году училище выпустило 27 будущих генералов (уверен, что мы нашли не всех). И, кстати, наш выпускник 1925 года генерал-майор СССР Суслопаров Иван Алексеевич 7 мая 1945 года от имени Советского Союза подписал капитуляцию Германии во Второй мировой войне.
Сталинские репрессии не обошли стороной наше училище. Начальники училища разных лет Ольдерогге Владимир Александрович, Княгницкий Павел Ефимович, Артёменко Николай Филиппович, Белый Семён Осипович были расстреляны, а Матиасевич Михаил Степанович провёл в тюремном заключении около пяти лет, Россман Илья Данилович был осуждён и отбыл 10 лет лагерей и 5 лет ссылки. Потом все были реабилитированы.
В 1936 году училище стало артиллерийским. В 1943 году училище наградили первым орденом Красного Знамени, и оно стало Краснознамённым. В 1958 году стране стали нужны танкисты, и училище стало танковым. В 1961 году училище опять поменяло свой профиль и стало готовить офицеров для ракетных войск стратегического назначения. Тогда оно называлось Киевское командно-техническое Краснознамённое училище имени М.В. Фрунзе.
Согласно приказу Министра обороны СССР № 064 от 11.08.1965, Директивы НШ ракетных войск № 350871 Киевское командно-техническое Краснознамённое училище имени М.В. Фрунзе было расформировано. На основании этого же приказа МО СССР было создано Киевское высшее общевойсковое командное Краснознамённое училище имени М.В. Фрунзе из передислоцированного в Киев Одесского высшего общевойскового командного Краснознамённого училища.
История Киевского общевойскового, как такового, начинается с 1965 года. В истории училища есть такой интересный факт. После расформирования ККТКУ имени М.В. Фрунзе, перевода личного состава Одесского ВОККУ в Киев во вновь созданное ВОКУ в течение четырёх лет — с 1965 по 1969 годы — училище не имело официально утверждённой истории. Потребовалось вмешательство министра обороны СССР маршала Гречко, чтобы сегодня мы имели именно эту историю училища.
С 1946 года по 1959 год нашим училищем командовал генерал-лейтенант Петров Иван Иванович (легендарная личность!), который очень дорожил честью и историей этого училища. Говорят, что именно он инициировал этот процесс — сохранения истории и преемственности, писал личные письма министру обороны и добился своего.
И вот с 1965 года как раз началась новейшая история, когда начали готовить разведчиков на базе этого училища.
В 1968 году училище наградили вторым орденом Красного Знамени. Кстати, в истории нашего училища был один курьёзный момент, связанный с этим событием. Второй Орден Красного Знамени торжественно вручили училищу и прикрепили к Боевому Знамени училища. Но наименование на Знамени осталось прежним — Киевское высшее общевойсковое командное Краснознамённое училище имени М.В. Фрунзе. Знамя с новым наименованием — дважды Краснознамённое — вручили училищу только через 20 лет, втихую — без торжеств и огласки.
В 1992 году училище ликвидировали.
— А почему так случилось в 1965?
— Если изучать историю военных вузов Советского Союза, то можно с высокой долей вероятности предположить, что все реорганизации военных вузов проходили вследствие изменений в Советской Армии: появлялись новые виды вооружённых сил, возрастала или отпадала потребность в тех или иных командирах. По-моему, только Московское общевойсковое училище не поменяло свой профиль за все время существования, а все остальные училища то закрывались, то сливались, то меняли свою специализацию.
— То есть стали нужны разведчики, поэтому расформировали командно-техническое и создали общевойсковое?
— Да. Курсантов-ракетчиков перевели в другое место, и на базе созданного Киевского общевойскового начали готовить войсковых разведчиков и общевойсковых командиров. Именно в это время наше училище попало в сферу влияния и интересов ГРУ.
— Это официальная история?
— Да, это официальная история.
— Если говорить об официальной, почему закрыли уже в наше время?
— Ты имеешь в виду в 1992 году? Ну, Советский Союз приказал долго жить и разделился на самостоятельные государства, а училище готовило разведчиков и пехотных командиров для всего Союза — училище каждый год выпускало, как минимум, по 250 лейтенантов. Украинской армии такого количества командиров не нужно. Последовала реорганизация военного образования и, соответственно, вузов.
— Это много или мало?
— Это много — 250 командиров взводов. Но ещё же и другие училища выпускали в Союзе подобных специалистов. Тогда было нужно очень много таких командиров. Афганистан забрал много командиров. 66 наших выпускников погибли в Афганистане. Когда началась война в Афганистане, с 1981 года училище с двухротного состава курса перевели на трехротный. Если в 1983 году училище выпустило 249 офицеров, то 1985 году — 360, в 1986 году — 398.
Немного вернусь к предыдущему вопросу. Есть и другой «миф» о закрытии КВОКУ, это уже неофициальная история. В принципе, наши курсанты всегда отличались умом, сообразительностью, решительностью и всегда были преданы делу партии и правительству. Помнишь — 1991 год, в Союзе правительственный кризис с провозглашением ГКЧП? Тогда начальник училища генерал-майор Щукин Валерий Анатольевич построил училище на плацу и сказал что-то типа такого: «Товарищи офицеры, прапорщики и курсанты, у нашего училища серьёзная миссия в сложившейся чрезвычайной ситуации. Мы должны выдвинуться по первому приказу». И училище ответило: «Так точно, товарищ генерал-майор, отдавайте приказ и мы выдвинемся». Это дело было зафиксировано, что командование и личный состав училища стояли на стороне ГКЧП. Ещё, кстати, Киевское общевойсковое училище тогда представляло собой обученное, слаженное, полностью вооружённое военное соединение численностью более тысячи человек. Соответственно, когда вопрос стал о реорганизации военного образования, то вспомнили о времени ГКЧП и училище расформировали, как потенциальную угрозу.
Есть ещё один такой интересный момент — каждый курсант захватил всего четыре года истории. И вот на сегодняшний день, когда я говорю о неофициальной истории, — это эти кусочки в четыре года. Я, например, знаю только по рассказам, что было до меня, и по рассказам же знаю, что было после меня, но я не видел этого, чтобы утверждать как очевидцу. И вот эти кусочки-заплатки личных воспоминаний составляют неофициальную историю этого училища. Честно говоря, учась в училище, мы не знали всего, что происходит в училище. Я могу больше сказать, за четыре года учёбы некоторые помещения и места училища остались для меня терра инкогнита.
— При Союзе это был какой-то секретный объект?
— Не секретный, но режимный, естественно. Это было официальное военное училище, и все об этом знали. Училище охранялось патрулями и вооружёнными караульными постами — Боевое Знамя, парк боевых машин, склад боеприпасов. По-моему, даже задерживали кого-то при попытке проникнуть на пост. Но это было не при мне, а разговоры такие ходили.
— Если разделить время на периоды. Например, в 60-е была холодная война, в 70-е, вроде бы не было такой напряжённости в мире, куда бы серьёзно вмешивался Союз, ну и в 80-е — это Афганистан, — как-то менялись в училище предметы и обучение, в связи с этими периодами?
— С 1965 года до момента ликвидации училища программа подготовки будущих командиров, на мой взгляд, была неизменной — одни и те же факультеты, одни и те же предметы. Я думаю, менялось только качество обучения. Армия переоснащалась на новые виды оружия и вооружения. В училище приходили новые военные преподаватели — профессионалы с опытом работы с новой военной техникой в войсках, горячих точках, ООН, различных военно-политических миссиях.
— Это с афганскими событиями связано?
— Это было связано с общей военно-политической ситуацией, в том числе и с войной в Афганистане. Афганистан выдал запрос на подготовку командиров спецназа. И конечно, это способствовало дальнейшему развитию факультета разведки. Начальник училища генерал-лейтенант Лимаренко Иван Макарович с группой преподавателей и офицеров учебного отдела даже были в командировке в Афганистане, где формировали новые учебные планы, изучая боевой опыт непосредственно в гуще событий. Готовили парней у нас серьёзно. Я имею в виду физическую и идеологическую подготовку, а так же все военные прикладные предметы, практическую стрельбу из любого оружия и вооружения, вождение боевых машин…
— В вашем семитомнике упоминается кафедра тактики…
— Да. Тактику общевойскового боя должны знать и войсковые разведчики. Мы, разведчики, изучали тактику общевойскового боя до батальона включительно — в кабинетах и в поле, на учениях с боевой стрельбой и метанием гранат. Пройдя этот курс, мы переключились полностью на разведку. Разведка — это уже более интеллектуальная вещь — углублённое знание вероятного противника, тактика действий разведки в различных ситуациях. Полевые занятия стали интереснее — засады, разведгруппы, налёты и прочее. Интересные были занятия, но очень выматывающие физически, очень напряжённые.
— Отрабатывались какие-то конкретные вещи? Например, в мире что-то где-то происходит и туда разведчика условно посылали, или это просто какие-то общие вещи для разных задач?
— Для общевойскового боя. Будем так говорить, для любого боя отрабатывались определённые навыки. Любые навыки необходимо многократно отрабатывать и совершенствовать. К примеру, ты приходишь в секцию рукопашного боя и начинаешь потихонечку: сначала кувырки отрабатывать, потом страховки, потом какие-то простые приёмы, удары, захваты… И так по кругу сотни раз. Так же было и у нас — начиналось с теории, а потом добавлялась повторяющаяся практика, которая каждый раз наращивалась различными вводными. Вроде бы элементарно, все просто, но без этого ничего не получается более серьёзное. И когда наши выпускники попадали в войска и боевые условия, эти навыки были очень кстати. Конечно, реальный бой вносил свои коррективы, но полученная в училище подготовка помогала справляться со всеми задачами.
— Куда отправляли разведчиков, или про это нельзя говорить, потому что это задание?
— Везде, где воевал Советский Союз, были выпускники нашего училища. Сейчас наши выпускники воюют на Востоке Украины c одной и с другой стороны.
— Интересно, конечно, так люди вдруг встретились с разных сторон…
— Ты же понимаешь, что человек военный не выбирает страну — он служит стране. Например, Олег Пулатов (1990 г.в.) проходит по делу Международной совместной следственной группы (JIT) по катастрофе «Боинга» Малайзийских авиалиний, сбитого из российского «Бука» над Донбассом в 2014 году. И он хочет сейчас дать показания… о своей непричастности.
Среди наших выпускников были и предатели. Известные предатели. Писатель Виктор Суворов (настоящее имя — Владимир Богданович Резун). Осудить его за то, что он сделал? Да, мы его осудили, как любой коллектив осуждает предателя. Ну а далее что? Времена изменились, меняется и отношение к некоторым вещам.
— Какого он года выпуска?
— 1968 года выпуска. Служил он в танковых войсках после училища, участвовал в Чехословацких событиях. Потом его пригласили пройти обучение в Академии Советской Армии, после окончания успешно работал в резидентуре в Женеве, ну и оттуда уже убежал.
— Он утверждает, что приговорён к смерти заочно, что такие люди обычно долго не живут, но, тем не менее, он жив ещё.
— Да, он жив. Пишет книги, издаёт их миллионными тиражами.
— И вроде как нет нигде подтверждения о том, что он действительно приговорён заочно.
— Сергей, не могу утверждать или опровергнуть. Полагаю, это всё же секретные данные, такие вещи никто никогда не опубликует. Но я думаю, что приговор суда есть, секретный, возможно, но есть.
— В принципе, среди разведчиков принято осуждать за такие вещи или входить в положение, если так можно выразиться?
— Ну, не то чтобы в положение войти, но лютой ненависти нет. Потому что все ходим под Богом. Хотя, я не верю в Бога. Но всякая ситуация может случиться.
— А кто ещё у вас учился из предателей?
— Выпускник училища 1939 года Пеньковский Олег Владимирович, полковник Главного разведывательного управления Генерального штаба Министерства обороны СССР. Его имя облетело весь мир в начале 60-х годов прошлого столетия. Вокруг имени этого человека создано немало мифов. Одни считают его предателем, который чуть было не развязал ядерную войну между СССР и Западом, другие, напротив, утверждают, что никто иной, как Пеньковский, помог распутать тугой узел проблем Карибского кризиса.
Есть и другие, но менее известные, или совсем не известные.
Но, насколько я знаю, никто из них больших денег, или вообще денег, за предательство не получил. Все они совершили свои «предательские» действия по идейным разногласиям с существующим [советским] режимом.
— Различные материальные блага могли быть одной из основной причин, мол, в Союзе все плохо, давай к нам у нас все хорошо?
— Не думаю, что материальные блага стали тому причиной. Глубже надо смотреть, разбираться в диктатуре советской власти, знать о многих преступлениях режима против своего народа, геноциде, репрессиях, разбирать и анализировать внутренние психологические конфликты в этой связи.
В советское время многие считали профессию офицера героической, почётной, романтической что ли. Но, попав в систему, ты воочию сталкивался со всеми «тяготами и лишениями воинской службы». Они были, поверь, начиная с вопросов расквартирования личного состава. К примеру, в группах войск было ещё нормально, а вот во внутренних гарнизонах, дальних гарнизонах было очень убогое и жалкое содержание солдат и офицеров. Но мы были молодыми, и это всё как-то переносилось. Водка помогала.
— Если говорить не о предателях, есть ли ещё известные выпускники?
— Я думаю, что таковых много…
Герой Советского Союза генерал-майор Панфилов Иван Васильевич. Помнишь, 28 панфиловцев?
Генерал армии Ватутин Николай Фёдорович, чья могила с памятником в Мариинском парке Киева.
Герой Украины Загребельный Павел Архипович, советский и украинский писатель.
Министр обороны Украины генерал-армии Радецкий Виталий Григорьевич.
Министр обороны Республики Беларусь генерал-полковник Мальцев Леонид Семёнович.
В принципе, в высшем командовании вооружённых сил СССР и стран СНГ, включая разведку, всегда были наши выпускники, их имена есть на сайте Киевского ВОКУ.
— Ну, может, кто ушёл в политику и более известен, чем в военных кругах?
— Очень известных фамилий наших выпускников в политике нет.
Хотя можно вспомнить Олега Калашникова, выпускника 1984 года, украинского политика, члена Партии регионов. Андрей Таранов, генерал-лейтенант, заместитель главы Администрации президента. Сергей Бессараб, генерал-лейтенант, сейчас руководит министерством по делам ветеранов Украины.
Иногда я ловлю себя на мысли, что везде можно найти наших, хотя нас, выпускников, за новейшую историю не так и много — порядка 7500 человек.
— Может бизнесмен какой-то, ваш выпускник, которого сейчас все знают?
— Александр Романович Онищенко (Кадыров), например. Он учился у нас в училище.
— Именно на разведке, или на другом факультете?
— Александр Кадыров не прошёл весь курс обучения. Доучивался уже в другом училище.
— Я вижу у вас какие-то сборы, годовщины проходят…
— Сейчас все реже и реже проходят, в меньших составах, но все равно собираются. На празднование 100-летия училища в Киеве собралось порядка 700 человек — командиров, преподавателей, служащих училища и выпускников.
— Можно сказать, что народ после учёбы или службы остался в Киеве, или они и были киевлянами?
— На круглые даты выпускники съезжается со всей Украины и из сопредельных стран. Я знаю, что и из России приезжали на столетие, но, по понятным причинам, не афишировали это, из Беларуси были.
Некоторые наши выпускники живут сейчас в Америке, Канаде, в странах Южной Америки, в странах Европы и Азии. Но в Киеве, конечно, много наших выпускников живёт.
— А учились в училище иностранцы?
— Нет, никогда иностранных граждан в этом училище не было. Туда их не подпускали на пушечный выстрел. Мы даже с Вест-Пойнтом (Военная Академия США — ред.) соревновались заочно. В фильме-боевике «Красная жара» герой Арнольда Шварценеггера капитан милиции Иван Данко на вопрос, где он так хорошо выучил английский язык, завуалированно упомянул про наше училище в Киеве (по крайней мере, так думают многие выпускники училища).
— Вопрос о преподавателях. Они часто менялись? Что это были вообще за люди?
— Преподаватели менялись не часто, но это происходило, конечно.
У нас были гражданские преподаватели — служащие СА, и были военные преподаватели — офицеры.
Гражданские преподаватели были на кафедрах «инженерных» дисциплин, марксизма-ленинизма и иностранного языка. Эти преподаватели проходили внутреннюю училищную комиссию по замещению вакантных должностей. Комиссия делала свои выводы и выносила их на Совет училища, который либо утверждал кандидата на должность, либо нет.
Военные преподаватели — офицеры, учили нас военным дисциплинам, вели физическую подготовку и занимали все ключевые должности на кафедрах. На вакантные должности они прибывали в училище по предписанию. Но и с ними, вероятно, командование училища и начальники кафедр проводили предварительное собеседование. Точными сведениями по этому вопросу я не владею.
Все преподаватели были профессионалами в своём предмете. Они легко адаптировались в курсантской среде, становясь учителями-наставниками и старшими товарищами.
В училище была своя негласная иерархия кафедр. В первой тройке были кафедра разведки, кафедра марксизма-ленинизма, кафедра иностранных языков. Затем уже следовали кафедра тактики, кафедра огневой подготовки, кафедра физкультуры и спорта, кафедра эксплуатации боевых машин, кафедра вождения и кафедра общеобразовательных («инженерных») дисциплин.
— Были ли преподаватели, которых все любили, преподаватели-легенды, и наоборот, которых недолюбливали?
— Конечно. При всем при том, что курсанты любили и уважали практически весь преподавательский состав, но были и всеобщие фавориты и антигерои.
Особым уважением во время моего обучения в 1979-1983 годах пользовались начальник кафедры разведки полковник Уткин Юрий Александрович, преподаватель разведки подполковник Кечев Николай Александрович, начальник кафедры иностранных языков полковник Лубенец Иван Дмитриевич, преподаватели военного перевода подполковники Перцев Игорь Леонидович, Лещенко Иван Иванович, преподаватель английского языка Щеглова Раиса Васильевна, преподаватель топографии полковник Зиборов, практически все преподаватели кафедры физкультуры и спорта: Гречко Владимир Фёдорович, Синявский Владимир Иванович, Даурцев Борис Михайлович, Татаркин Владимир Васильевич…
А вот ярким антигероем был начальник кафедры марксизма-ленинизма полковник Голоколосов Николай Яковлевич. Он читал научный коммунизм (НК) курсантам четвёртого курса. Он, как мне кажется, вообще не любил курсантов, страшно не любил, выставляя взводу на экзаменах по НК по семнадцать «двоек», а во взводе 25 человек. Но любил партию свою коммунистическую, любил свою высокую и значимую должность. Но, в конце концов, его наказала судьба. Подробности лучше не рассказывать.
— То есть преподаватели были возрастные, с опытом?
— В целом, да. У всех был опыт, у некоторых боевой и, я подозреваю, что даже секретных миссий и операций, но они не рассказывали об этом. И в личные дела этих людей мы не заглядывали, но было видно, как они относились к обучению и какие знания не из учебников нам давали.
— А начальники училища какие-то ещё живы?
— Нет, все умерли. На сегодняшний день в живых остался один заместитель начальника училища полковник Мелехов Анатолий Иванович.
Училище потихоньку уходит в историю.
— С 1992 года уже прилично времени прошло…
— Большинство преподавателей и командиров уже покинули этот мир. Но есть и живые ветераны — начальник кафедры тактики полковник Бондарчук Георгий Дмитриевич, ему уже 95 лет, преподаватель топографии полковник Зиборов В.С. тоже где-то этого возраста, и многие другие помоложе.
Говоря о выпускниках, то самому молодому нашему выпускнику сегодня 49 лет.
— Как в целом складывалась судьба выпускников? Как все это происходило после развала Союза?
— Как средняя температура по больнице, вот так и складывалась: кто-то преуспел, кто-то не преуспел.
Моё личное мнение, что Советская Армия начала усиленно (заметно) деградировать в 1985 году, когда вышел горбачевский Указ «Об усилении борьбы с пьянством и алкоголизмом» и в войсках начали рьяно бороться с неуставными взаимоотношениями. Эти два события начали разрушать офицерский воинский коллектив. Если до этого момента все офицерские коллективы подразделений во главе с командирами праздновали все события совместно, конечно же, со спиртным, то после этого такие офицерские собрания прекратились. Пить не стали меньше, но монолитные офицерские коллективы рассыпались на немногочисленные группы, что явно не способствовало коллективизму в офицерской среде. Снизились дисциплина и ответственность. Со стороны политработников началась «охота на ведьм» — участились применяемые к офицерам партийные и дисциплинарные взыскания, вплоть до увольнения из армии.
Кроме того армия деградировала со всем обществом в целом.
В 1988 году, когда я по замене приехал в Ужгород в мотострелковый полк командовать ротой, то мне даже не предложили никаких вариантов по расквартированию одному, не говоря уже о семье. Офицерское общежитие было небольшое, и мест свободных там не было. О предоставлении квартиры, даже служебной, вообще речи не заходило. Все командиры взводов моей роты снимали комнатушки вблизи полка. Один реально снимал рядом курятник: вычистил в нем все птичье дерьмо, поставил солдатскую кровать, тумбочку и буржуйку. Так и жил.
Тогда я написал рапорт и уволился в начале 1989 года. Я не стал дослуживать до 20 лет выслуги, чтобы уйти на сокращённую пенсию, прекрасно понимая, чем это может обернуться. Считаю, что я принял тогда правильное решение, не сумев очень глубоко разочароваться в армии, не увидев полный крах и нищету офицеров постсоветского времени. Конечно, я хотел стать генералом, но тогда мне виделось, что цена генеральских лампасов очень велика; это так и есть. Я ушёл в бизнес. В девяностых я встречался со своими сокурсниками, которые ещё служили. И как-то спросил, сколько они получают в званиях майоров-подполковников. Мне ответили, что-то в районе 20-30 долларов. Тогда я поинтересовался, а сколько получают генералы и, например, министр обороны. Ответ с суммами 300-500 долларов меня поверг в шок и полное уныние. Но в то же время я порадовался за себя — я уже трижды стал на то время «генералом» и «министром обороны». Некоторые офицеры, прослужив свои 25 календарных лет, до сих пор не получили квартиры, получили мизерные пенсии и многие обращались в суд о пересчёте этих пенсий и восстановлении других своих прав. Очень обидно.
Но есть и другие примеры. Некоторые сделали очень хорошую военную карьеру, некоторые стали хорошими бизнесменами, некоторые переквалифицировались, выучили гражданские профессии и сегодня являются высококлассными специалистами.
— Почему такое странное отношение было, всё-таки разведка — это довольно серьёзная вещь, затратная, а не дают квартиры, мелкие зарплаты или это обычное дело во всей армии?
— Это была армия. Это была система Советской Армии, там никто никого не делил по приоритетам. В ней были свои установленные нормы довольствия — денежного и вещевого, обеспечения жильём, которые более или менее соблюдались. Если бы Союз не развалился, не развались бы и армия, и все офицеры, в конце концов, получили бы при увольнении в запас квартиру в последнем месте службы и пенсию в 45 лет. Но так как вся система развалилась, и армии стран СНГ начали восстанавливаться практически с нуля, с полного бардака, нищеты, то мы в итоге получили это унизительное положение. Вообще это было очень трудное время для всех стран и их армий.
— А как так — разведчиков брали и отпускали, уволился и всё?
— Да, я уже говорил раньше, что есть войсковая разведка — это простая разведка, не секретная. Из этой армейской структуры ты захотел и уволился — тебя не задерживают. Ты никаких секретов с собой не унесёшь, у тебя нет никаких допусков к государственным тайнам.
А есть агентурная разведка, и я тебе ничего не расскажу о ней, потому что я не знаю. Там очевидно совершенно другой уровень секретности. Если ты спрашивал об этом.
— Но у вас же с ними были общие преподаватели?
— Конечно. Все учились одинаково. Но только потом, попав в войска, мы расходились в разные стороны: кто в пехоту, кто в морскую пехоту, кто в войсковую разведку, кто в спецназ, а кто и в агентурную разведку, через академию Советской Армии. А первые 5-7 лет все были на одинаковых позициях.
— Получается, что обычный войсковой разведчик мог идти в агентуру без проблем?
— Да. Я говорил уже, что училище находилось в сфере интересов ГРУ. Полагаю, что Управление отслеживало характеристики курсантов, выявляя потенциальных кандидатов для своей работы. И потом, после выпуска, пристально следило за этими кандидатами. Некоторым из них приходило «личное приглашение» перейти в систему ГРУ через академию Советской Армии. К слову, в академию Советской Армии набирали людей не только из офицеров, но и из гражданских лиц.
— А изначально в училище это разделение на разведку и пехоту — это было всё по приказу, или захотел, пошёл туда, захотел — сюда?
— Не совсем так — что захотел то и получил. Во-первых, суворовские училища своих выпускников направляли на вполне определённые факультеты в училище, и если на разведку, то и на определённый язык. Гражданская молодёжь, солдаты и сержанты срочной службы, при поступлении тоже указывали своё предпочтение. Но после сдачи вступительных экзаменов, мандатная комиссия могла изменить их предпочтение, уже реально комплектуя подразделения будущих курсантов по существующему штату. Некоторые абитуриенты после мандатной комиссии уходили, если не соглашались с решением комиссии, которое противоречило их желаниям. Но большинство соглашались на любые изменения. Некоторые шли учиться целенаправленно на общевойсковых командиров. Но я могу сказать, что те, кто пошли в общевойсковые подразделения, те в званиях и должностях преуспели больше, чем разведчики. У общевойсковых командиров движение в должностях и званиях происходит быстрее, чем у разведчиков.
— Почему так?
— Просто должностей для армейских разведчиков мало. Например, в мотострелковом полку для командира разведвзвода была только одна должность для роста — должность командира разведроты. А вот для командиров мотострелковых взводов было 9 должностей командиров мотострелковых рот. В отдельных разведывательных батальонах были свои командиры взводов, которые стремились к росту. Но разведчики без проблем могли стать пехотными командирами и наоборот. Я, например, был командиром разведывательного взвода, командиром мотострелкового взвода, командиром комендантской роты штаба дивизии, командиром мотострелковой роты.
— Разведчики, которые сейчас продолжает работать, они действуют по прошлым наработками и им этого достаточно? Или они учились ещё где-то, плюс уже какая-то другая есть школа?
— Конечно же, нет. Те, кто сегодня продолжает службу в разведке, окончили различные академии, получив дополнительные знания.
Если говорить о методиках разведки, то у нас в училище была такая шутка — основными способами ведения разведки являются подглядывание и подслушивание.
Методики ведения разведки, я полагаю, у всех разведывательных ведомств государств одинаковые. Разница лишь в технических средствах разведки, количестве оперативников и их квалификации.
— В целом, разведывательная работа, которая сейчас в Украине проводится, она успешная или может быть мало хороших кадров?
— Я не могу сказать, потому что я не в системе. Как они ведут свою работу, я, честное слово, не знаю. Чисто визуально я вижу, работа идёт. Если бы она вообще никак не велась, конец нашего государства мы увидели бы давно.
— Например, недавняя странная ситуация с «вагнеровцами», когда уволили начальника разведки…
— Не вникал и даже не хочу: получать разведданные только из СМИ и анализировать их это непрофессионально, мягко говоря.
Само собой, но это громкая история за последнее время.
Ну и черт с ними, с этими «вагнеровцами». Не нам с тобой делать какие-то выводы в полном отсутствии достоверной информации.
Я могу сказать, что у нас достаточно профессиональных людей есть в разведке. Но я сужу по тем, кто уже вышел на пенсию. Они рассказывают по чуть-чуть, иногда и этого достаточно, чтобы понять, что хорошие кадры есть, способные на проведение любых операций.
— Сейчас в Украине есть подобного плана вузы или кафедры, факультеты, которые учат разведчиков?
— В Одессе и Львове. По-моему, в этих военных институтах есть по взводу курсантов, готовящих кадры для войсковой разведки и ССО. Для ежегодного замещения вакантных должностей в войсках Украины этого достаточно.
— Кто там преподаёт, что за люди?
— Сергей, я не знаю. Не интересовался никогда этим вопросом.
— Пофантазируем: что было, если бы вуз в 1992 году выжил и сейчас существовал, или у него не было шансов?
— Пофантазировать, конечно, можно. Но нет у истории сослагательного наклонения. Шанс был реорганизоваться, но этот шанс упустили. Сейчас там был бы военный институт. Многие наши выпускники с огромным сожалением сегодня говорят о ликвидации училища: как жаль, вот если бы… Но, я полагаю, что они более сожалеют о том, что на территории нашего училища уже нет военно-учебного заведения (с любым профилем), которое сохранило бы преемственность в подготовке лучших военных кадров.
— А были какие-то в советское время поездки в соцстраны, как обучение, обмен?
— Обмена курсантами, с целью обучения, не было. Во время горбачевской перестройки в 1985 году делегация нашего училища была в Польше в Высшей офицерской школе бронетанковых войск в городе Познань. И, похоже, это был единственный случай.
— Если мерятся тем, чем у нас любят меряться… на каком свете была советская разведка?
— Советская разведка была на высшем уровне, на самом верху, она и сейчас остаётся там. По техническому обеспечению, может быть, уже проигрывает американцем, но не по квалификации: это лучшие специалисты. Разведчики составляют вполне определённую касту людей.
— И поэтому я тоже хотел задать вопрос: понятно, что я тоже учился в вузах, но мне как-то все эти вузы… я не буду собирать фотографии, не буду каждый год собираться вместе с ними… за 5 лет многие лица и так надоели. А у вас видел и бейсболку, значок на груди, наверное, тоже оттуда, сайт… Это всё из-за этой касты?
— В общем-то, да. Оттуда ноги растут. Но есть и другие факторы, которые помогают нам сохранять свою общность — это люди, которые сохраняют память об училище, увлекая за собой других, собирая всех вместе.
— Это из серии, что это был настолько крутой вуз по всем параметрам, что его историю просто необходимо сохранить?
— Честно тебе сказать? Это лично мне захотелось собрать, систематизировать и сохранить историю.
В училище при нас была традиция, но она касалась больше ветеранов училища, фронтовиков, тех, кто выпускались в предвоенные, военные и послевоенные годы — те ежегодно собирались в мае. Уже в 80-х эта традиция в училище начала угасать, а когда его расформировали, она совсем практически исчезла.
Но выпускников разных лет всегда тянуло в училище. В первый раз после ликвидации училища мы спонтанно собрались в конце 90-х. На этой встрече присутствовало всего человек 5-7 из разных выпусков. Мы собрались на стадионе нашего бывшего училища, выпили бутылку водки, повспоминали, поделились сведениями о наших товарищах и разошлись. Вот тогда у меня эта идея возрождения традиции начала тлеть. Появился ещё один такой же энтузиаст — Валентин Загура; мы учились с ним в одном взводе. И мы начали с ним собирать свою первую роту 1983 года выпуска. В течение года или двух мы нашли всех — живых и уже ушедших. Первая наша «масштабная» встреча на 20-летие выпуска состоялась 2003 году. Это было событие! Потом мы организовывали очень много локальных встреч с выпускниками нашей роты. И уже через пять лет — на 25-летие выпуска, мы собрали практически всю роту на трёхдневный праздник. Даже гражданин США, наш выпускник, прилетел с супругой.
Подобные примеры организации, дружбы среди выпускников не остаются не замеченными. Вслед за нами стали организовываться другие выпуски. И традиция стала возрождаться. Валентина Загуру через несколько лет мы избрали председателем Совета ветеранов училища.
Где-то в это же время группа наших выпускников создала общественную организацию — Ассоциацию выпускников КВОКУ. Ассоциация какое-то время пожила, а потом вся её деятельность прекратилась. И вот однажды, 13 лет назад, я подошёл к директору ассоциации и предложил ему сделать новый сайт училища взамен старого, который уже никак не поддерживался. Получив добро и 100 долларов, я сделал новый сайт — http://www.kvoku.org/ . Написал пару новостей и говорю: «Сайт работает, забирайте и ведите его». А мне отвечают: «Юра, мы не знаем, как это делать. Давай некоторое время поадминистрируй его, а потом мы подключимся». Ассоциация с той поры прекратила своё существование, а сайт работает, развивается и живёт. Сегодня сайт КВОКУ уже встроился в мой ежедневный обмен веществ. Утром просыпаюсь, открываю глаза, а следом открываю сайт. Работы с ним всегда хватает, и эта работа ежедневно забирает несколько часов.
Киевская разведшкола
Для тысяч выпускников, командиров, преподавателей, служащих училища и даже членов их семей сайт стал центром соединения. Многие включились в работу по поиску информации об училище и его выпускниках. Например, Олег Чухачев (1988 г.в.), всё это время ведёт поиск выпускников-генералов, отслеживает награждения и продвижение по службе наших выпускников.
В какой-то момент я понял, что все нами собранные материалы по истории училища просто обязаны быть сохранены в печатном виде. И тогда силами и средствами наших выпускников к 100-летию образования училища был издан семитомник истории училища. По правде говоря, материалов у меня есть ещё на 10 томов.
Маленькая ремарка. Министерство обороны Украины, так или иначе, знало о выпуске этого издания, но не проявило к нему никакого интереса.
— Кто у вас сейчас самый старший выпускник?
— Ну, как тебе сказать, например, из активных — выпускник 1969 года Владимир Яковлевич Слободецкий. Ему уже 73 года, но до сих пор он «в строю». Конечно, есть и более зрелые ветераны, но активных…, их на пальцах одной руки можно сосчитать.
— Как народ вообще воспринимает отношения Украина-Россия, ситуацию в Беларуси…
— Ты имеешь в виду политическое сознание выпускников? Да, по-разному, как все.
— А те выпускники, кто служат в России и Беларуси?
— Я работал одно время в Москве до 2014 года с нашими выпускниками Киевского ВОКУ. И вот когда Крым захватили, я оттуда уехал. Я сказал им, что, мол, ребята, извините, с вами я работать не буду, до свидания. Но мы не стали врагами, мы просто разорвали бизнес на почве идейных противоречий, поставили отношения на паузу.
Ты знаешь, государственная политическая пропаганда — сильная и действенная вещь. В России своя пропаганда, у нас своя. Мы все в той или иной мере являемся жертвами внутренней государственной пропаганды. Винить их за то, что они поддерживают Россию, её агрессивную имперскую политику, я не могу, потому что я знаю, если ты будешь жить и работать там, ты будешь вынужден поддерживать тот режим — активно, или пассивно, но будешь.
Могу сказать ещё, что после последнего Майдана и начала войны отношения между нашими российскими и украинскими выпускниками практически прекратились. Но всё равно остались нормальные люди с обеих сторон, которые вне политики поддерживают дружеские и деловые контакты.
На наших сегодняшних встречах ветеранов училища в Киеве существует негласное правило — о политике не говорить.
— А какой совместный бизнес был у выпускников?
— Разный бизнес, абсолютно разноплановый.
— Какая-то охранная деятельность?
— Охранных фирм, о которых я знаю, было и есть несколько. Есть полиграфия, бюро переводов, бухгалтерский бизнес, торговля, обучение, газеты и медиа, строительство, машиностроение, промышленность, логистика, даже авиационные перевозки. Нас учили хорошо, учили быть ответственными, быть командирами-лидерами… И многие, кто рано ушёл из армии, очень хорошо организовали свою гражданскую жизнь.
— Твой семитомник про историю училища вышел небольшим тиражом и стоит приличных денег…
— Тираж всего 50 экземпляров. Это раритетное эксклюзивное издание. Мы скинулись деньгами, я написал, и мы его издали.
— Кто покупает эту книгу, выпускники?
— Да, выпускники и члены их семей.
— Я видел там кучу фотографий, целые выпускные альбомы.
— Я собрал практически всю доступную информацию, которая есть. Я думал замахнуться на большее количество томов, я говорил уже об этом, но всё сжал до 7 томов. Больше уже ничего нельзя выкинуть из книги.
Когда я принёс семитомник в Книжную палату Украины для регистрации, то там это издание приняли с восхищением, признав самым экстраординарным изданием последних десятилетий! Я горжусь подобной оценкой и рад, что память об училище останется.
— Планируется ли сделать какую-то электронную версию?
— Я ничего не планирую. Пока есть сайт, там много информации.
— А если продастся весь тираж?
— И когда, в конце концов, исчезнет сайт училища, а это случится, то тогда ничего не останется. Хранителями истории останутся 49 человек (семей) и Книжная Палата Украины.
— Строго…
— Будем говорить, что и 49 экземпляров с трудом расходятся. Увы, так было всегда — история начинает цениться спустя многие десятилетия, когда уже нет живых свидетелей.
Работая над книгой, я работал со всеми доступными мне архивами — личными и государственными. Так вот, в госархиве совсем скоро останется только один Исторический формуляр училища, он будет храниться вечно, а все остальные документы по училищу будут уничтожены, из-за того что в архивах есть сроки хранения документов. С Историческим формуляром нашего училища в архиве можно будет ознакомиться и через 100 лет, потому что мы усилиями наших выпускников в МО Украины добились снятия с него грифа «Секретно». А так все подобные документы ликвидированных военных училищ, воинских частей и соединений в архиве являются секретными до сих пор.
— А что в этом историческом формуляре?
— Расписаны события боевого пути, основные события из жизни училища, награждения, штаты, всякое разное, есть звания и фамилии управления и офицеров, но «суперсекретного» там нет ничего на сегодняшний день.
