Политтехнолога Дмитрия Раимова назначили советником нового министра здравоохранения Зоряны Скалецкой 2 сентября. До этого он организовывал лекции для журналистов, занимался «черным» пиаром и руководил агентством антикризисных коммуникаций. Придя в министерство, Раимов стал его лицом и главным спикером — связаться со Скалецкой журналисты могли только через советника. Большую часть рабочего времени он тратил на борьбу с командой предыдущей главы Минздрава Ульяны Супрун и отдельными СМИ. Люди Супрун обвиняют Скалецкую в сворачивании реформы здравоохранения и политических репрессиях в ведомстве. Журналисты критикуют кадровую политику нового министра и называют ее человеком Михаила Радуцкого, главы парламентского Комитета по вопросам здоровья нации. После серии громких скандалов, связанных с Минздравом, и спустя всего полтора месяца работы Раимов ушел с поста советника. На личной странице в Facebook он написал, что со всеми задачами справился. Корреспондент theБабеля Мария Ульяновская узнала, почему он так думает, чего от Раимова хотел Радуцкий и почему так долго молчала Скалецкая.
[Во время согласования интервью Дмитрий Раимов внес в него правки. Те из них, что уточняли формулировки, мы приняли. Правки, которые существенно расширяли ответы, мы передаем косвенной речью, выделив ее курсивом в квадратных скобках. Кроме того, мы сократили повторы в ответах, не искажая их смысл.]
— Вы говорили, что помогали новой политической команде еще во время президентских выборов. Что вы делали?
— Мы занимались кризисными коммуникациями. Нас пригласили джентльмены, которые очень хотели, чтобы поменялась власть и, можно сказать, сочувствовали кандидату Зеленскому. Это наши давние клиенты — украинские бизнесмены, абсолютно не связанные с политикой, но сильно пострадавшие от незаконных действий предыдущей власти.
— Можете назвать их имена?
— Не буду. Могу сказать, что мы не работали в штабе Зеленского, не получали никаких гонораров — основной штаб и так хорошо справлялся в соцсетях. Но когда появились израильские технологи, подключились мы. Насколько я знаю, о моем участии в этом деле Зеленскому рассказали уже постфактум, показывая результат работы.
— Что конкретно вы делали?
— Мы отбивали негатив от Зеленского в социальных сетях. У нас для этого есть все необходимые компетенции, команда и свои ботофермы, сетки публичных страниц, Тelegram-каналы и группы экспертов и блогеров.
— То есть вы использовали ботов?
— Мы часто из используем. Это часть инструмента, который позволяет поддерживать общественное мнение в комментариях. Хотелось бы сказать, что можно от них отказаться, но после выборов и работы в Минздраве понимаю, что это сильный инструмент. Я не знаю ни одного крупного политика, который не использует ботов. И я точно знаю, что этот инструмент работает. Люди читают комментарии и на их основе формируют свое мнение.
— Как вы попали в Минздрав и откуда знаете Михаила Радуцкого?
— После победы на выборах у меня была амбиция — хотел в Министерство информационной политики. Шли переговоры — министром, но министерство ликвидировали.
Я дружу с Максом Радуцким, он преподавал в нашей школе [«Свободная. Образовательная платформа»] на курсе предпринимателей, и хорошо знаю Михаила Борисовича Радуцкого как папу моего друга. Иногда мне могли по-дружески позвонить за советом в формате «Дима знает».
Потом была история с «х*й им в жопу». Радуцкий советовался со мной, снимать ли новость с «Цензора», и эта переписка тоже попала в новости. Мы все перевели в юмор: сделали чехлы для телефонов с цитатами из этих сообщений, но не выставили их на продажу — это была позиция Радуцкого-старшего.
После этого я получил предложение пойти в Минздрав. Первое — от Радуцкого. Потом два — от министра. После состоялся еще один разговор с моими друзьями из Офиса президента, не скажу с кем, и я согласился. Долго думал, потому что знал, что из Минздрава никто никогда с чистой репутацией не выходил. Мы договорились, что я захожу на два месяца с командой и с условием, что мы можем остаться и дальше — не на кризисную работу, а на простую работу коммуникаторов как пресс-служба. Через полтора месяца поняли, что все — с нас хватит.
[В процессе утверждения интервью Дмитрий добавил, что его команда выполнила все задачи по сопровождению Минздрава в кризисный период. В течение двух недель они передают дела и возвращаются к работе в агентстве.]
— Вы два месяца работали в Минздраве, как сами писали, «по 10 часов». Кто оплачивал эту работу и сколько она стоила?
— Получалось не по 10 часов, а 14–16 в день. Это было волонтерство, мои амбиции. Со мной работала моя команда — четыре человека. Они получали зарплату от моего агентства.
— Сколько в среднем стоят ваши услуги?
— Мы отвечали за коммуникацию министра, четырех замов, официально Минздрава, главы и членов комитета. Если бы мы заключали контракт с министерством и [профильным парламентским] комитетом, стоимость составила бы около 65–70 тысяч долларов в месяц. Это наш стандартный прайс за такой объем работы.
— Вы сопровождали новую команду Минздрава на старте. Можете по пунктам объяснить, что сделали за полтора месяца?
— Наша основная задача была отбить информационные атаки. Мы каждый день шли как на войну: понимали, что нас ждут подставы, информационные вбросы, внутренние диверсии. Мы наладили нормальную работу ведомства, появилась нормальная коммуникация с журналистами, с врачами, они нас х*ями уже не обкладывают. Началась работа с общественными организациями, которых несколько лет не слышали. Парламент не требует оторвать голову министру, Кабмин на стороне министра, премьер лично в комментариях вступается за Минздрав, вся команда на должностях, никого не отправили в отставку. Вышли сотни интервью, телеэфиров, сотни новостей о нормальной работе ведомства, а не только о «мочить манту». Сейчас нужно все это кому-то передать, но пока непонятно кому. В пресс-службе Минздрава работают мифические единороги, которых никто не видел.
— В начале работы вы пообещали, что Скалецкая будет самым открытым министром.
— Надеюсь, я выполнил это обещание.
— Нет, не получилось. Первые недели Facebook-страницы Скалецкой, министерства и сайт Минздрава не обновлялись.
[Во время интервью Дмитрий согласился, что это недоработка его команды. Позже он письменно добавил, что не стоит сводить публичность к социальным сетям.]
— Первые недели мы ими мало занимались. Думаю, это была наша ошибка. Мы с первой недели начали воевать за СМИ, делали пресс-конференции и прямые эфиры и не занимались Facebook и сайтом министерства. Тем более пресс-cлужба Минздрава включена в Директорат стратегических коммуникаций и управляется [главой директората] Ириной Литовченко, и это была их компетенция. Нам все новости нужно было проводить через них. А с ними уже был конфликт, как вы знаете. Поэтому мы не ставили сайт или Facebook в приоритет, а использовали мою страницу и прямую коммуникацию с журналистами.
С последних недель сентября и до завершения нашей работы и сайт, и социальные сети всех, с кем мы работали, регулярно обновлялись. Мы даже пригласили бывшего главного редактора газеты «Коммерсантъ» Валерия Калныша помочь со стилистикой текстов. И это сработало. Каждое сообщение Минздрава или министра становилось новостью.
— Первое интервью министра вышло 19 сентября, спустя три недели после ее назначения.
— А дали мы его на второй неделе работы. Девятнадцатого сентября вышло сразу два интервью. В первую неделю министр вышла на пресс-конференцию. На второй неделе работы министр вышла в прямой эфир в Facebook и отвечала на все вопросы. Раньше такого в Минздраве не было, чтобы без модерации можно было задать вопрос министру. Двадцатого сентября министр впервые за долгое время собрала общественные организации — всех, кто хотел прийти, а не избранных.
— Вы все интервью министра согласовывали?
— Абсолютно все тексты проходили через меня. Потом я приносил их министру — она могла где-то поменять формулировки, где-то уточнить.
— Министра не смутил заголовок (Интервью вышло с заголовком «Зоряна Скалецкая: Я не специалист по эрекции»). интервью с ней на сайте Страна.ua?
— Заголовки не согласовываются, но они сделали красиво. Материал хорошо разошелся. Его прочитали больше всех остальных интервью министра.
— Как отреагировала Скалецкая?
— С юморком, она не оскорбилась. Правда, она не эксперт в потерянной эрекции.
— Вы говорили, что после этого интервью вы получили нагоняй.
— Каждое мое появление в «заблокированных» СМИ сопровождалось истерикой, меня исключали из общего чата Кабмина на неделю. На третьей неделе все свыклись, что Раимов есть Раимов, и не спорили со мной.
— Для коммуникаций вы выбирали СМИ, которые часто называют пророссийскими или, как в случае с каналами Newsone и Zik, связывают с Виктором Медведчуком.
— Мы коммуницировали со всеми СМИ, кто приходил к нам за комментариями: «ИНТЕР», «Украина», «СТБ», ICTV и другими. Аудитория тех СМИ, что вы назвали, поддерживает нашу оценку работы предыдущей команды. Нам нужно было общаться с аудиторией, которая ждала от нас радикальных изменений. А кто более радикален, чем Страна. ua? Но для баланса, напомню, в один день вышла не только Страна. ua, но и «Левый берег». Мы общались со всеми журналистами, а не с собственниками изданий.
— Вы достучались до своей аудитории?
— Да, мы дошли до аудитории, которая ненавидит Супрун и ее реформы. Мы сказали, что нет никаких реформ Супрун. Есть реформа, заложенная президентом [Леонидом] Кучмой еще в 2000 году. Супрун просто реформировала финансирование Нацслужбы здоровья Украины [НСЗУ].
— Кто принял решение, что сама министр ничего не комментирует?
— Это мое личное решение. Мы вышли на войну, я знал, что будет противостояние между «соросятами-супрунятами» и новой командой. Я больше остальных был готов к публичной борьбе — принял всю радиацию на себя, но могу гордиться, что министр вышла с невредимой репутацией и, главное, осталась на должности, а ее хотели сбить. Все замы и советники на должности, а их сбивали нещадно.
— Ее репутация пострадала: никто не понимал, что она думает, какова ее личная позиция.
— Это вы о журналистах говорите, но мнение пациентов и врачей о министре не стало хуже. У министра была такая позиция — она не читает Facebook вообще, ее страницу ведут ассистенты. Причина очень простая — она хочет принимать взвешенные решения, а не эмоциональные.
— Но это изоляция.
— Нет, это ограждение себя от фейков и принятие решений только на основании документов, проверенных фактов. Хотя мы и так изолированы. Все живут в своих информационных пузырях в социальных сетях, которые сами себе построили. Социальные сети не являются срезом общественного мнения. Все используют ботов, а они не могут быть общественным мнением. На это должна опираться министр в принятии государственных решений?
— Вы считаете правильным, что лицом Минздрава стали вы, а не министр?
— Так случилось.
— Но правильно ли это было?
— В этой ситуации — абсолютно. Если бы министр вышла и показала, что позиция только формируется, что она делает аудит и входит в курс дел и на это нужно время, она выглядела бы слабой — это был бы конец. У общества сейчас высокие запросы.
Если бы выставили [заместителя министра Михаила] Загрийчука (Справка: Михаил Загрийчук — замминистра здравоохранения, 23 сентября он попросил уволиться одного из руководителей структурных подразделений Минздрава, назначенных при Супрун. С этого начался публичный конфликт старой и новой команд министерства)
перед СМИ во время скандала, например, его бы сразу сожрали и, возможно, отправили в отставку. Наша задача была закрыть всех от информационных атак и дать команде нормально работать.
— Может тогда стоило назначать сильных замов, которых нельзя было бы легко сожрать?
— Сейчас в Минздраве сильная команда. Но вы думаете, все соглашаются идти на должность зама, стоят в очереди на госслужбу?
— То есть взяли тех, кто согласился, независимо от компетенции?
— Выбирали тех, кто согласился, но из тех, кому предлагали. Загрийчук — действительно хороший специалист. Гук, Чумак, Симоненко, Загрийчук, Семиволос, Солодкая — они лучшие, кого могли взять в команду для сложных времен. [Внештатная сотрудница Минздрава Ольга] Голубовская (Справка: Замминистра Голубовская была внештатным главным специалистом Минздрава при министре Раисе Богатыревой. В декларации на нынешнюю должность Голубовская указала гонорар от фармкомпании, препарат которой хотела включить в госзакупки).
— номер один по эпидемиологической безопасности.
— Но у журналистов к ней много вопросов.
— У журналистов — да, но когда Голубовская вошла на первую встречу с коллективом, зал врачей начал хлопать. Когда приходила бабушка Ульяна [Супрун], ее не воспринимали. Голубовская сделала ошибку с декларацией — это нужно было объяснить заранее. Но она не медийщик, поэтому я принял этот удар на себя и получил кучу негатива. Но она осталась в команде.
— Это повлияло на вашу репутацию, отношение с клиентами?
— Минздрав стал для нас очень хорошей рекламой. Мои клиенты увидели, что я не просто языком по столу хлопаю. В Минздраве больше не было говорящего зама, пресс-секретаря или советника, потому пришлось публичную часть брать на себя.
— Объясните, что происходит в директоратах. Новая команда Минздрава воюет со старой. Министр Скалецкая обещает уволить всех неэффективных сотрудников, а команда Супрун говорит, что это репрессии.
— Придя в Минздрав, мы обнаружили, что старая команда готовит документы «в стиле Супрун». Они переводили американские протоколы медицинской помощи через Google-переводчик — с ошибками, со ссылками на американские законы — и приносили на подпись министру. И таких документов было очень много. Люди без медицинского образования готовят вот такую х*рню. В команде министра [Скалецкой] пришли к тому, что нужно выгонять таких «профессионалов», и приняли решение об аудите Минздрава. Мы хотели проанализировать качество документов, которые старая команда напринимала. Как только это попало в прессу, на следующее утро старая команда опубликовала обращение к премьер-министру. Но он, парламент и правительство нас поддержали. После этого мы начали настраивать нормальную коммуникационную работу, отмечать важные дни.
— Кстати, о важных днях: на странице министерства было поздравление с международным Днем врача — праздником, которого не существует.
— Это не совсем фейк. Это была ошибка моего сотрудника. Праздник не утвержден на уровне ВОЗ [Всемирной организации здравоохранения], но отмечается по всему миру, и СМИ много о нем писали. И мои сотрудники не перепроверили. Но врачи его отмечают. Спасибо журналистам, поскольку была настроена коммуникация, скандала не случилось — только немного негатива в социальных сетях. Остальные дни мы проверяли очень тщательно. Таких ошибок больше не было.
— Вы уходите в очень непростой для Минздрава момент. Считаете, что это нормально?
— Это лучший момент для выхода — утвержден бюджет, пережили козни [бывшего госсекретаря Артема] Янчука (Справка: Артем Янчук — бывший госсекретарь Министерства здравоохранения, назначенный при Супрун. Двенадцатого октября Кабинет министров уволил Янчука, когда тот был в декретном отпуске. Сейчас он пытается восстановиться через суд..) [Новый госсекретарь Инна] Солодкая (Справка:
Инна Солодка — и. о. госсекретаря Минздрава. Старая команда обвиняет ее в связях с министром здравоохранения времен Виктора Януковича Раисой Богатыревой)
сейчас исполняет его обязанности, она грамотный юрист и построила субординацию в команде. Сейчас все поддерживают министра. Президент, Кабмин, премьер, парламент на стороне министра. Медицинское сообщество поддерживает министра.
— Вы считаете, война в Минздраве закончилась?
— Солодкая управляет всей этой псевдореформаторской тусовкой. Сейчас, кроме отдельного мнения обиженных людей, у нас все нормально.
— Это мнение не только «обиженных» людей. Если ориентироваться на медиа, Минздрав — одно из самых проблемных министерств.
[В процессе согласования интервью Дмитрий Раимов попросил добавить, что он не согласен с этим утверждением. Он сослался на мониторинг Кабмина и сказал, что о Минздраве писали больше положительного, чем негативного.]
— Я ориентировался на другую аудиторию — врачи, власть и пациенты. Они все не считают, что министр плохая. Пациенты ждут, что она сделает хорошего, и находятся с ней в рабочем диалоге, власть ее не снимает, премьер публично поддержал.
— Многие заметили, что контент на сайте и Facebook-странице Минздрава резко изменился? Раньше посты из соцсетей часто цитировали, а сейчас на их месте — отчеты и общие сухие тексты.
[В процессе согласования интервью Дмитрий Раимов попросил добавить, что это не так, и привел в пример акцию ВОЗ «40 секунд».]
— Изменилась целевая аудитория. Нам нужно было вернуть доверие врачей как основных проводников реформы. Им нужно видеть, что министр работает, а не о манту пишет. К тому же министр — юрист, она не может публично давать рекомендации как врач. Придумывать статейки для Facebook не успевали.
— В прощальном посте в Facebook вы написали, что справились с поставленными задачами. А Михаил Радуцкий в интервью «Украинской правде» говорил, что в коммуникациях нынешняя команда проигрывает.
— Это интервью появилось на две или три недели раньше моего ухода. Мы долго его согласовывали. Это были самые пиковые моменты, когда мы часто сцеплялись и дискутировали по поводу того, эффективно ли мы работаем в том или ином случае. В тот момент Радуцкий хотел, чтобы мы работали жестче, на опережение. Опережать было бы классно, но часть кризисов были просто ошибками команды Минздрава. В окончательном варианте текста Радуцкий убрал эту фразу, но УП ее оставила.
— Радуцкий был доволен результатами вашей работы?
— Мы не работали на Радуцкого, мы работали с министром. Ему со стороны могло казаться все иначе. Претензий к нам никаких не было, и министр в интервью каналу «НАШ» сказала, что это не увольнение, а наше личное желание. С Михаилом Борисовичем у нас тоже нормальные отношения остались, мы и дальше остаемся умными головами рядом. Но мы возвращаемся на рынок — предоставлять услуги и зарабатывать деньги.
— «Умные головы» в министерстве и комитете, — что это за статус?
— Это будет формат «Дима знает». Мой телефон есть, если потребуется мое мнение.
— Вы намекали, что собираетесь на должность госсекретаря при Минздраве. Это правда?
— Была такая идея, я от нее не отказался. Если я вновь буду нужен команде в сложный момент — мы придем на выручку. Но если вернусь, то уже не коммуникатором, а палачом для коррупционеров и бездельников.
.
