Можно было бы сказать, что экс-главу Национального банка Украины Валерию Гонтареву преследует череда неудач. Можно было бы, если бы машины, квартиры и дома одного человека могли сгорать самостоятельно и регулярно. И если бы дрова откровенного давления в весь этот огонь не подкидывал олигарх Игорь Коломойский, бывший владелец системного «Приватбанка», который пришлось спасать в конце 2017 года – по сути, вместе со всей банковской системой Украины.
Впервые Валерия Гонтарева дала откровенное видение всех скандальных ситуаций в интервью LB.ua.
Как вы узнали о поджоге своего дома?
Это был 1:00 по Лондону, (3:00 по Киеву). На участке находился один охранник. Когда пишут, что их было шестеро – полная ерунда, у меня всегда на участке только один охранник. Он увидел, как через забор на крышу вдруг полетели какие-то предметы… вроде как, большие рюкзаки. Сразу за ними полетел файер, произошло возгорание. Охранник тут же позвонил нам, в полицию и пожарным. Пожарные долго не ехали, за это время дом успел серьезно выгореть; потом наконец-то начали тушить – час снаружи и еще где-то два часа внутри. Дом сгорел полностью.
Из ваших слов следует, что сама зажигательная смесь была в рюкзаках, а то, что ее активизировало, «прилетело» следом?
Как я сейчас понимаю, да. Поджигатель летел следом – что-то вроде петарды. Как это все точно называется, я не знаю – тут полиция должна прокомментировать.
Камеры там были?
Да, все зафиксировано. Я этого не ожидала, но на место сразу приехал следователь, много сотрудников, и полиция реально там работала – адвокат мне рассказывал.
Почему не ожидали?
Потому что когда сожгли машину, пришел один сотрудник, что-то очень вяло записал и ушел. Пофигистически отнесся, я бы сказала.
Вы упомянули адвоката. Андрей Федур, по моей информации, был в доме незадолго до произошедшего, поскольку вы готовились к обыскам.
Да, на прошлой неделе (12 сентября. — WAVES) был обыск в нашей старой квартире – мы там уже 18 лет не живем. Вместо того, чтобы взять у нас ключи и по-человечески открыть дверь, они ее просто выломали.
Если вы там не жили, квартира стояла пустая?
Мой муж хранил там коллекцию пластинок.
Кто проводил обыск? ГБР?
В 7:00 по Лондону мне приходит смс от журналиста, который спрашивает: «Андрей Портнов пишет в фейсбуке, что у вас обыск. Правда ли это?». Мы тут же звоним соседям, они подтверждают – да, десять человек в масках, бронежилетах и с автоматами, пришли и взломали вам дверь. Они никому не позвонили – ни адвокату, ни мне, хотя все контакты были и можно было, повторяю, взять и нормально открыть.
Да, это было ГБР. Портнов у себя в фейсбуке написал, что обыск по поданному им иску, что речь о постановлении Нацбанка №124. Это еще от 2015 года – я сама уже по номеру не помнила, пришлось поискать, чтобы разобраться. Постановление из серии антикризисных. За годы моей работы в НБУ подобных постановлений много принималось, да еще к каждому потом поправки. Так что сугубо теоретически, на меня за них десять тысяч исков подать можно было.
Важный момент: в этом деле я прохожу как свидетель. Причем я одна, никого больше нет и никого не вызывали.
То есть вас обыскивали как свидетеля?
Да.
Наверняка вы связываете поджог машины и дома.
Конечно.
А полиция? Дела объединены в одно производство?
Не знаю, у меня такой информации нет.
Кого лично вы считаете причастным к случившемуся? Строго говоря, заказчиком?
Вы знаете, что меня обливали грязью, мне угрожали последние пять лет. Перед увольнением была последняя капля, когда вооруженные люди принесли к центральному входу в НБУ гроб с моей «куклой» внутри.
На следующий день весь мой дом – который сейчас сожгли – расписали надписями. Семья тогда сказала: все, дальше оставаться невозможно, тут уже угроза твоей жизни. И я ушла. Но, как вы помните, меня 11 месяцев не увольняли. 6 апреля 2017 года я подала заявление; 10-го на пресс-конференции заявила, что прошу меня уволить в течении месяца и 10-го мая я уйду. 10-го мая 2017 года я последний раз появилась в Нацбанке, с тех пор больше никогда там не была, но официально меня уволили, к сожалению, только 15 марта 2018 года. После этого я уехала на работу в Великобританию.
Согласитесь, нонсенс, когда человек даже не может найти работу, потому что его 11 месяцев не увольняют и формально он остается главой центробанка.
Говоря, что вас обливали грязью и вам угрожали, вы имеете ввиду Игоря Коломойского?
Разумеется. Поэтому когда озвучивают инсинуации…
…что вы сами устроили оба поджога, чтобы получить политическое убежище в Великобритании? Такая версия действительно существует.
Но это же бред! Все угрозы, которые звучали от него в мой адрес еще в марте, апреле и мае, тянули на 155 политических убежищ, но зачем мне убежище, если я – резидент Англии, который здесь живет, работает и платит налоги?
Поэтому когда с вами что-то происходит, все сразу думают на Коломойского…
— (перебивая) …У меня даже нет сомнений! Вся эта бригада, они не просто травят меня, но делают это нагло и еще стебутся. Тот же Коломойский ходил на YES и рассказывал, что я, дескать, «обещал отправить за ней самолет, а не машину». Эти люди уже потеряли человеческое достоинство, они хуже криминала. Криминал, как минимум, детей своих врагов не трогает, а они поджигают моей невестке автомобиль. Они смеются в лицо всему мировому сообществу. История с домом – апофеоз.
Был ли дом застрахован?
Нет. Причем не был никогда. Хотя после истории с машиной следовало, конечно, задуматься. Муж мог бы заняться, но в связи с тем, что он поехал меня забирать из госпиталя, так ничего и не сделал.
То есть муж забрал вас из госпиталя, и он сейчас с вами?
Забрал. Но где он находится, равно как другие члены моей семьи, я рассказывать не стану. Им угрожает смертельная опасность, и это не шутки.
У вас немало других врагов, кроме Коломойского. Вы же не только «Приват» национализировали, но и многие другие крупные банки закрыли, в том числе с российским капиталом.
Последний банк я закрыла в 2015 году, а сейчас у нас 2019-й. Так что, может, у меня и много, помимо Коломойского, врагов, но мне они неизвестны.
Я правильно понимаю, что Игорь Коломойский — главный, кого вы подозреваете в произошедшем с вами?
Да.
Хочу поговорить про ДТП. Вы отметили, что муж приехал забирать вас из госпиталя. То есть вы уже выписались.
Меня выписали на прошлой неделе, сроком на 14 дней. Правда, я почти ежедневно все равно езжу к врачам, но до следующей операции (через две недели) я дома. Еще одна – это будет уже четвертая – еще через две недели.
Как произошло само ДТП?
26 августа, около 15:30, в Найтсбридже – это центр города. Я находилась на пешеходном переходе, когда меня сбила машина – она переехала мне правую ногу. От боли я упала в обморок. У меня полностью вывернулись оба колена… Когда я очнулась, на месте уже была полиция. Потом приехала «скорая» и отвезла меня в госпиталь Сэнт Мэри на Паддингтоне, где я провела две недели.
Водитель не скрылся, верно?
Нет. Нам сказали его имя и данные по машине.
Но сам момент аварии вы не помните?
Нет. Я же сказала, что упала в обморок. От силы удара и боли очевидно, отключилась просто. Когда пришла в себя, свидетели говорили, что водитель меня видел. Я – нет, так как он выезжал из-за поворота и – от поворота, до середины пешеходного перехода, где он меня сбил – около 20 метров. То есть не мог не видеть.
Изначально для полиции это было обычное ДТП. Но, разумеется, мы попросили полицию посмотреть все камеры, проверить бэкграунд водителя. Пока у нас этой информации нет, ждем от них репорт.
Значит, пока не приходится говорить о том, что ДТП – неслучайно?
Ждем отчет полиции, не знаю.
Вы записывали ролик из госпиталя, где говорили, что передвигаетесь в инвалидном кресле и на костылях.
Да, это так. Вкратце я вам свои травмы описала, более подробно под запись – не хочу.
Еще раз хочу уточнить относительно вашего статуса на территории Великобритании. Вы сказали, что являетесь резидентом, платите налоги.
Да, я же тут официально работаю. У меня контракт.
И рабочая виза?
Конечно. И Biometrical Resident Permit.
Она ограничена контрактом?
Да, он у меня на два года, я тут пока год. Плюс его можно продлевать, это не проблема.
Вы сейчас на больничном?
Да, две недели в госпитале и вот в среду будет неделя, как выписали домой. Того – три. Но я сейчас как раз делаю большой ресерч, он же – моя книга, так что можно работать удаленно.
Вы книгу пишите? Интересно, расскажите.
Она называется Practical Manual How to Do Comprehensive Banking Reform – «Практическое пособие, как делать всеобъемлющую банковскую реформу».
На примере Украины?
Не только. Это пособие для других стран, как это делать. Я консультировала на эту тему уже много стран, опыт большой, есть масса примеров. Интересно, что многие вещи общные – вне зависимости от страны, и если ты делаешь большую трансформацию, то алгоритм действий такой-то, начинать нужно с того-то. Ну и так далее.
Лондонская школа экономики сама пригласила вас к сотрудничеству или инициатива исходила от вас?
У меня было порядка семи предложений, одно из них – работа в МВФ. Но я выбрала для себя think thank (таким термином в англоязычной среде называют аналитические и исследовательские организации. — WAVES). А Лондон — потому, что отсюда ближе к дому, плюс сын в прошлом году поступил тут на первый курс университета и хотелось побыть немного с ним. Лондонская школа экономики – очень круто.
Вы преподаете?
В чистом виде — чтобы «вести» студентов, нет. Основное – исследования и консультации. Я занимаюсь монетарными политиками и валютными. Но публичные лекции бывают, конечно.
Ранее сообщалось, что Александр Дубинский направлял в адрес Лондонской школы экономики негативные письма о вас. Могу ошибаться, но возможно, даже от него самого информация и исходила. Хотя не настаиваю.
Да, это была по сути кибератака. По-моему, в апреле он послал тысячи писем с одинаковым текстом на все их адреса. Содержание приблизительно такое, что Гонтарева – главный враг Украины, бандит и коррупционер. Раньше он подписывался как журналист канала «1+1», а теперь как замглавы комитета ВР по финансам. Я считаю, это несет позор для страны.
Была ли какая-то реакция?
Не знаю, я на эту тему общалась только с главой секьюрити школы. Естественно, он был возмущен, но какие у него механизмы дальнейших действий, я не знаю.
Будете ли вы брать охрану в Лондоне?
Нет, конечно. Тут даже таких понятий нет. Я никого никогда с охраной здесь не видела. Разве что королеву.
С Порошенко общаетесь? В список «ЕС» звал?
Нет. Я уволилась 10 мая 2017-го, вернулась из отпуска в сентябре, пришла в АП с единственным вопросом: «Когда меня уволят?». Сказали, что вот-вот. Дотянули до весны. Ну, вы знаете… С того момента, ни разу его не видела. Более того, скажу честно: сейчас, когда со мной случилась трагедия, он мне даже смс не написал.
Пытались ли бывшие собственники с вами как-то договориться, найти общий язык еще на этапе национализации «Привата»?
Мой опыт показывает, какая судьба может ждать человека, если он будет профессионалом, технократом, недоговорным. То, что делают со мной, – остальным пример, что может случиться и с ними.
Я – банкир, который работает по Базельским принципам, который для всех банков делал одинаковый стресс-тест, одинаковые критерии, всех одинаково заставлял докапитализировать их структуры. Программа рекапитализации была одинаковой для всех, подчеркиваю.
Только теперь Коломойский требует вернуть ему $2 миллиарда.
Я не знаю, как так можно, когда в банк внесли 155 млрд гривен — там даже не дыра в капитале была, там не было активов.
Помните он говорил, что Порошенко хотел отобрать у него «1+1»?
Конечно. Это он мне в интервью говорил.
После этого выходит Александр Ткаченко (гендиректор «плюсов», ныне – народный депутат Украины от «Слуги Народа». — WAVES) и говорит, что канала «1+1» никогда не было в залоге «Приватбанка». Там не то что «1+1» не было, там даже элементарно ни одной заправочной станции не было! Не было активов вообще. Это была пирамида.
А теперь в новом интервью он уже рассказывает, что Гонтарева — мессия, которая вошла в сговор с американцами и решила убить олигархов.
Возможна ли отмена национализации «Приватбанка»?
Отменить национализацию просто. Достаточно решения суда. А наши суды вы знаете. Если Коломойский принимал три решения в один день еще до первого тура выборов — о национализации, персональных гарантиях и связанных лицах, то что ему мешает получить остальные решения суда, таких же липовых?
Если национализация признается решением суда недействительной, делается реституция, то есть государство забирает 155 миллиардов, и на этом месте образуется дыра. Нацбанк же не может ничего национализировать, Нацбанк может только признать банк неплатежеспособным. Поэтому есть два варианта: для больших системных банков — обращаться к Минфину за национализацией, для несистемных — обращаться в Фонд гарантирования вкладов.
Рожкова (замглавы НБУ и при Гонтаревой, и сейчас. — WAVES) сказала еще полгода назад, что Нацбанк будет обращаться за повторной национализацией.
Вопрос теперь к Минфину, согласится ли он на повторную национализацию.
Есть другой сценарий. Коломойский прямым текстом говорит, что «Приватбанк» ему не нужен. Он хочет $2 млрд и готов с правительством обсуждать, как они ему их вернут.
Может быть, с премьер-министром можно разговаривать на такие темы. Со мной — нет, я же банкир. Если в банке дыра в 155 млрд, государство вносит в него капитал. Когда наша команда выводила банк с рынка, у него была дыра 146 млрд гривен. Мы сделали bail-in на 30 млрд и 116 (или 113, сейчас точно сказать не могу) вносили в капитал. Откуда возникла цифра в 155 миллиардов? Я уже уволилась из Нацбанка, когда пришла компания Ernst&Young и сделала постаудит, после национализации, и сказала: «Еще 38 млрд добавьте, потому что там до сих пор дыра». Еще добавили. Получилось 155. Так вот скажите, о каких $2 млрд мы говорим, если у нас минус 155 млрд?
Можно, конечно, сделать settlement — зачесть что угодно с чем угодно. Но банкиры считают капитал. Когда мне кто-то говорит, что у меня проблемы с Коломойским, я говорю: нет, у меня проблем с Коломойским нет. У него есть проблемы с принципами банковского дела, а не со мной.
Где там два миллиарда, я посчитать не могу. Там минус 155, если посмотреть с его точки зрения.
Бывшие владельцы «Привата» судятся с государством Украина по всему миру во всех возможных судах. Привлекают ли вас к этим процессам, возможно, как свидетеля?
Нет. Ни разу. В Нацбанке осталась вся команда, с которой я работала, для каких целей меня привлекать? Я всегда гордилась командой, которая была создана в Национальном банке. И, по-моему, даже их как свидетелей не привлекали. В Лондонском суде до сих пор оспаривают юрисдикцию, какие там свидетели. Что делается в американском суде, я не знаю, это надо «Приватбанк» спрашивать. Еще один иск НБУ подавал в Швейцарию — по банковской гарантии.
В марте 2019 года прокурор Константин Кулик предъявил вам подозрение по делу Курченко.
Это подозрение никто никогда не видел, кроме как в интернете, но все о нем знают. Это было 28 марта, начало политических преследований.
Ваш адвокат Андрей Федур его тоже не видел?
Нет. Физически текст подозрения не видел никто.
И соответственно на допрос вас не вызывали?
Нет. Более того, их оповестили через адвоката о моем месте проживания месяца два назад.
То есть после того, как Кулик заявил о существовании подозрения в эфире «1+1», никаких процессуальных действий по вам не последовало?
Нет. Более того, они подозрение потом отменили. Потом снова как бы объявили. Что там происходит, понять невозможно.
